Он Цитаты (страница 773)
-
-
-
"Моя черная кошка Сеня забралась на невысокую гаражную крышу, уселась в кучу оранжевых листьев. Только глаза зеленые оттуда светят. Сегодня утром
я наблюдала в окно, как она, эта Черная Кошка, умащивалась, подгребала листья под себя, укрывалась ими — возилась и обустраивалась. Кажется, что
и листья она подбирает для своего гнезда по цвету. И так умно все придумала - сидит себе наверху, черная в оранжевом, только ушами подрагивает, все видит, все слышит, тепло и очень красиво. Наблюдает...
Марианна Гончарова
Народным режимам нужно, чтобы мы потеряли память, и поэтому они называют книги бесполезной роскошью; тоталитарным режимам нужно, чтобы мы не думали, и поэтому они запрещают, уничтожают и вводят цензуру; и тем и другим нужно превратить нас в глупцов, которые будут спокойно воспринимать свою деградацию, и поэтому они предпочитают кормить нас манной кашкой вместо чтения. В таких обстоятельствах у читателей не остается иного выхода, кроме как поднять восстание".
Альберто Мангуэль
- Нет, ребята, - это говорит Уил Талл. – За нашего доктора Дайера. Не так уж он рад этому названию, уверяю вас… - Все кричат «ура» его мудрости. – Но раз он не пользует своими лекарствами ни мужчин, ни женщин, а нож берет в руки лишь для того, чтоб отрезать кусок хлеба, то ни один врач в королевстве не спасает больше человеческих жизней, чем он!
Эндрю Миллер
Ты согласишься на смерть, только если она будет красива. Ты очаруешься ею, и тогда тебе не страшно будет умирать. Вот если она будет некрасива, ты спасешь себя! Тяга к красивой смерти - редкий дар. Как приятно слышать - предрасположенность к красивой смерти. Но смерть не страшит меня. Она как подруга мне, как сестра, улыбающаяся, вся в белом. Я представляю ее лицо, и мне хочется обнять ее за плечи, поговорить с ней...
Рената Литвинова
Сколько смертей ношу я в себе! Умерла девочка, которая верила в рай, умерла девушка, считавшая бессмертными книги, идеи и человека, которого она любила, умерла молодая женщина, которая разгуливала, довольная, по миру, предназначенному для счастья, умерла влюбленная, со смехом просыпавшаяся в объятиях Льюиса.
Они так же мертвы, как Диего и любовь Льюиса; у них тоже нет могилы, вот
почему им заказан покой подземного царства. Они хоть и слабо, но все еще
помнят себя и, томясь, призывают...
Симона де Бовуар
— Представь себе, мой ненаглядный, какую трепку они тебе зададут, когда выйдет твой роман! — сказала Надин.
— Представляю! — ответил Анри и зевнул. — Ах, это уже не смешно! Я заранее вижу статьи Воланжа и Ленуара. Хотя знаю, что скажут и другие, те, кто считает себя беспристрастным.
— Что? — спросила Надин.
— Они поставят мне в упрек то, что я не написал ни «Войну и мир», ни «Принцессу Клевскую». Заметь, что в библиотеках полно книг, которых я не писал, — весело добавил он. — Но почему-то...
Симона де Бовуар
— Льюис! — взмолилась я. — Скажите, по крайней мере, что вы питаете ко мне дружеские чувства!
— Дружеские чувства? Но я люблю вас, — с жаром произнес он. Льюис повернулся к стене, а я долго плакала: то ли оттого, что он любил меня, то ли оттого, что сама не могла любить его, или потому, что когда-нибудь он перестанет меня любить.
Симона де Бовуар
— Искусство и роскошь — это не одно и то же, — робко заметил Ламбер.
— Нет, — согласился Луи. — Но если никого больше не будет мучить совесть, если зло исчезнет с земли, искусство тоже исчезнет. Искусство — это попытка интегрировать зло. Организованные прогрессисты хотят устранить зло: они обрекают на смерть искусство. — Он вздохнул: — Мир, который они нам обещают, будет очень скучным.
Симона де Бовуар
В своем возрасте она может заполучить всех мужчин, каких только пожелает, и притом умудряется мешать полезных с приятными. В настоящий момент у нее их трое, и все трое хотят на ней жениться.
— И каждый думает, что он один?
— Нет. Каждый думает, что один он знает, что есть двое других.
Симона де Бовуар
Если бы он был только писателем, мне это было бы неинтересно: их столько! Когда я в двадцать пять лет взяла его в свои руки, он думал лишь о литературе; но я сразу же поняла, что смогу заставить его подняться гораздо выше. Мне удалось внушить ему, что его жизнь и его творчество должны составить единое целое и привести к успеху: столь чистому, столь абсолютному успеху, что он послужит примером миру.
Симона де Бовуар