Здороваться Цитаты (страница 5)
-
-
-
Ты выходишь из дому, почему-то уверенный, что сегодня всё будет хорошо. И уже хорошо. Вот в лифте с тобой приветливо здоровается мрачноватая тетка, про которую ты привык думать, что она тебя неизвестно за что не любит и поэтому смотрит волком. Мало ли что, думаешь ты, может быть, человек болен чем-нибудь, а так ведь нормальный же человек. Надо, думаешь, просто стараться всех понимать и уметь ставить себя на их место.
Сегодня с утра ты всех понимаешь. <...>
Лев Семенович Рубинштейн
Внизу Насибей Инарба прощается с женой. Он уже в камуфляже и с автоматом. Она стоит у подъезда, руки к животу. Из ее кухни пахнет хмели-сунели. Насибей машет жене:
— Иди… иди в дом. Все, я спешу.
Проходя мимо, здоровается. Уходит энергичной, решительной походкой.
(Через четыре часа на привале за Гумистой его убьет снарядом, наудачу выпущенным грузинским танком. Насибей Инарба не успеет сделать ни единого выстрела.)
Денис Гуцко
Домашние ему сразу опостылели, и он предпринял тщетную попытку взбунтоваться. Любви к близким он никогда не испытывал, с матерью и братьями его связывали только кровные узы и боязнь одиночества. С соседями Марио церемонился еще меньше и обложил дона Эмилио матом, как только возобновились пересуды. Ну а с бабой из многоэтажки перестал здороваться, словно надеясь ее этим уязвить. По дороге же с работы Марио демонстративно заходил к Маньяра в гости, принося то конфеты, то книги в подарок...
Хулио Кортасар
Во время этого перехода Гобули натер себе спину котомкой. На месте загрязненной ссадины образовался большой нарыв. Пришлось больного освободить от ноши и котомку его разобрать всем помаленьку. Это было неприятно, но что же делать. Я предложил Гобули поставить на ночь согревающий компресс, но он отказался и просил Миону лечить его шаманством. Они говорили, что причиной заболевания Гобули был я, позволивший трогать муравейник.
На мой вопрос, почему же в таком случае я здоров, Миону отвечал:
—...
Арсеньев Владимир Клавдиевич
Тетя Полли стояла рядом с каким-то стариком. Оба они склонились над розами, и тетя Полли что-то объясняла садовнику. Именно в этот момент Поллианна, вне себя от восторга, бросилась ей на шею.
— Тетя Полли! Тетя Полли! Я сегодня так рада, что живу на свете!
— Поллианна! — строго воскликнула достойная леди и выпрямилась настолько, насколько позволял ей вес Поллианны, которая по-прежнему обнимала ее за шею. — Ты что, всегда так здороваешься утром? — недоуменно добавила она.
Элинор Портер
Греберу вдруг стало стыдно. Он понял, что в такой обстановке не спрашивают, был человек месяц назад здоров или нет, – здесь спрашивают только: жив он или мертв – и больше ни о чем.
– Простите меня, – смущенно сказал он.
Лоозе покачал головой.
– Брось, Эрнст, нынче каждый думает только о себе. Слишком много горя на свете…
Эрих Мария Ремарк
— Поглядите, — проговорил наконец Фьерабрас, — там, в котловине, лежит деревушка Лисьи Ямы. На тамошних полях, просто удивительно даже, горшки растут.
— Не понял?
— Горшки, говорю. Родятся в лоне земли, сами по себе, исключительное чудо природы, без всякой помощи человеческой. Как где в другом каком месте картошка либо репа, так в Лисьих Ямах горшки растут. Всяческого рода и всяческих конфигуранциев.
— Вы серьезно?
— Чтоб я так здоров был! Поэтому Лисьи Ямы устанавливают партнерские...
Анджей Сапковский
Он прыжками побежал по узкой глинистой дорожке на восток, к деревне, радуясь, что вернулся к родным полям. Дворники улыбались Яну. Колхозники махали ему руками. Видимо, тут и крылась вся разница: в Пекине никто на улицах не улыбался, никто не здоровался. Люди шли мимо людей, глядели перед собой и избегали смотреть на других. Видимо, это разница между сельской и городской жизнью, а не между правительствами, народами или расами. Наверное, есть только два народа – город и село.
Кен Кизи