Зна Цитаты (страница 48)
-
-
-
— Что бы я без тебя делала, — говорит она, принимая из моих рук полулитровую кружку с бергамотовым чаем.
Специально выбрала такой момент, чтобы можно было подумать — это она за чай благодарит. Но я-то знаю, не за чай, а вообще, в принципе. За сам факт моего существования. А Люс знает, что я знаю. Но мы оба можем делать вид, будто у нас просто происходит обмен формальными любезностями. А можем не делать.
Макс Фрай
Я знаю, что это все. ... Знаю, что в таких случаях ничего не объясняют, не говорят, чем ты не угодила, потому что и сами не знают. Разлюбил. Вот и все. Эта их любовь какая-то странная - необъяснимо приходит и необъяснимо уходит. И нечего упрекать, нечего вспоминать, говорить: "Помнишь, ведь ты же сам..."
Алла Драбкина
Не знаю, что делается в душе у других людей: ведь мы все разные, хотя в то же время и одинаковые. Могу только догадываться. Но про себя знаю наверняка, что я извиваюсь и корчусь, пытаясь увильнуть от ранящей истины, а когда наконец деваться от нее некуда, откладываю попечение о ней на время, в надежде, что она сама от меня отстанет. А другие? Может быть, говорят сухим тоном: «Я подумаю об этом завтра, когда отдохну», – а потом погружаются мыслью в вожделенное будущее или отредактированное...
Джон Эрнст Стейнбек
- В том-то и дело, - сказал Митя, - что лично во мне выбирают сразу
двое. И я даже не могу отделить их друг от друга. Не знаю, кто настоящий,
и не знаю, когда один сменит другого. Потому что оба вроде бы намерены
двигаться к свету, только по разным маршрутам. А делать они предлагают
совершенно противоположное.
Виктор Пелевин
— Неужели все так плохо, Генри?
— Все хуже и хуже, но ничего. В любом случае пора двигаться дальше. Я всегда говорил: каждые пять лет бери зубную щетку, покупай новые носки — и вперед. У тебя нет на примете местечка для меня? Знаю, знаю. Там вокруг одни белые. Но я же слепой, черт возьми, так какая им разница?
Рэй Брэдбери
"Дед учил меня, что реальность, которую мы видим, создана нашим сознанием, что она — фантом, сложная иллюзия, некий мираж. А вот сон — это подлинная реальность. Мы не знаем истинной природы вещей, более того — мы не понимаем себя. Нам только кажется, что мы знаем своё истинное «я», но в действительности это иллюзия. Человек намного сложнее, нежели он сам о себе думает. Но главное — он раздроблен, разделён. Наш сон — это своеобразный спектакль, в котором все роли поделены между нашими...
Анхель де Куатьэ
По всем статьям, забирать такого мальчишку, как Руди, — просто грабеж: столько жизни в нем, столько всего, ради чего стоит жить, — и все же я почему-то уверен, что ему понравились бы этот битый камень и разбухшее небо в ту ночь, когда он скончался. Он бы заплакал, обернулся и улыбнулся — если бы только увидел книжную воришку на четвереньках рядом со своим уничтоженным телом. Он бы обрадовался, что Лизель Мемингер целует его запыленные губы, убитые бомбой.
Да, я это знаю.
Во тьме моего...
Маркус Зусак
— Но сегодня я уже не знаю, чего хочу. Раньше это было просто, просто, как буквы в книжке для чтения. Теперь же все стало таким многозначным и многоликим. Я не знаю, что из меня получится, сейчас я не могу думать о таких вещах.
— Тебе и не надо знать, — сказал Нарцисс. — Время покажет, куда ведет твой путь.
Герман Гессе
– Трус умирает тысячу раз, а храбрый только один?
– Ну да. Кто это сказал?
– Не знаю.
– Сам был трус, наверно, – сказала она. – Он хорошо разбирался в трусах, но в храбрых не смыслил ничего. Храбрый, может быть, две тысячи раз умирает, если он умен. Только он об этом не рассказывает.
– Не знаю. Храброму в душу не заглянешь.
– Да. Этим он и силен.
Эрнест Хемингуэй
Я твердо знаю, что люди действительно рождаются для лучшего. Но в долгих жизненных лабиринтах где-то происходит незаметный поворот, и человек становится могильщиком, или палачом, или ассенизатором. А почему? Ведь ни один ребенок не планирует стать палачом, скажи об этом любому мальчишке — он просто обидится. И сколько бы мне ни объясняли, что любой труд почетен, я никогда не поверю, будто рыть могилы или вывозить дрянь — самое обыкновенное занятие. Конечно, сразу ткнут в меня десятком...
Аркадий и Георгий Вайнеры
Я ставлю откровенность не очень-то высоко, я знаю своего Филемона, я знаю, признания маскируют сильней, чем молчание, можно сказать все, а тайна лишь спрячется за нашими словами, беспардонность еще не есть правда, не говоря уж о том, что всего никогда не расскажешь, например, истории с ящиком; наша искренность, когда она выступает как таковая, -- это больше частью лишь темная махинация с ложью, страховка других тайн.
Ее молчание чистоплотней.
Макс Фриш